Сонеты Шекспира в переводе Маршака 51-60

51 

Так я оправдывал несносный нрав 
Упрямого, ленивого коня, 
Который был в своем упрямстве прав, 
Когда в изгнанье шагом вез меня. 

Но будет непростительным грехом, 
Коль он обратно так же повезет. 
Да поскачи на вихре я верхом, 
Я думал бы: как тихо он ползет! 

Желанья не догонит лучший конь, 
Когда оно со ржаньем мчится вскачь. 
Оно легко несется, как огонь, 
И говорит ленивейшей из кляч: 

– Ты, бедная, шажком себе иди, 
А я помчусь на крыльях впереди! 

52 

Как богачу, доступно мне в любое 
Мгновение сокровище мое. 
Но знаю я, что хрупко острие 
Минут счастливых, данных мне судьбою. 

Нам праздники, столь редкие в году, 
Несут с собой тем большее веселье. 
И редко расположены в ряду 
Других камней алмазы ожерелья. 

Пускай скрывает время, как ларец, 
Тебя, мой друг, венец мой драгоценный, 
Но счастлив я, когда алмаз свой пленный 
Оно освобождает наконец. 

Ты мне даришь и торжество свиданья, 
И трепетную радость ожиданья. 

53 

Какою ты стихией порожден? 
Все по одной отбрасывают тени, 
А за тобою вьется миллион 
Твоих теней, подобий, отражений. 

Вообразим Адониса портрет, – 
С тобой он схож, как слепок твой дешевый. 
Елене в древности дивился свет. 
Ты – древнего искусства образ новый. 

Невинную весну и зрелый год 
Хранит твой облик, внутренний и внешний: 
Как время жатвы, полон ты щедрот, 
А видом день напоминаешь вешний. 

Все, что прекрасно, мы зовем твоим. 
Но с чем же сердце верное сравним? 

54 

Прекрасное прекрасней во сто крат, 
Увенчанное правдой драгоценной. 
Мы в нежных розах ценим аромат, 
В их пурпуре живущий сокровенно. 

Пусть у цветов, где свил гнездо порок, 
И стебель, и шипы, и листья те же, 
И так же пурпур лепестков глубок, 
И тот же венчик, что у розы свежей, – 

Они цветут, не радуя сердец, 
И вянут, отравляя нам дыханье. 
А у душистых роз иной конец: 

Их душу перельют в благоуханье. 

Когда погаснет блеск очей твоих, 
Вся прелесть правды перельется в стих. 

55 

Замшелый мрамор царственных могил 
Исчезнет раньше этих веских слов, 
В которых я твой образ сохранил. 
К ним не пристанет пыль и грязь веков. 

Пусть опрокинет статуи война, 
Мятеж развеет каменщиков труд, 
Но врезанные в память письмена 
Бегущие столетья не сотрут. 

Ни смерть не увлечет тебя на дно, 
Ни темного забвения вражда. 
Тебе с потомством дальним суждено, 
Мир износив, увидеть день суда. 

Итак, до пробуждения живи 
В стихах, в сердцах, исполненных любви! 

56 

Проснись, любовь! Твое ли острие 
Тупей, чем жало голода и жажды? 
Как ни обильны яства и питье, 
Нельзя навек насытиться однажды. 

Так и любовь. Ее голодный взгляд 
Сегодня утолен до утомленья, 
А завтра снова ты огнем объят, 
Рожденным для горенья, а не тленья. 

Чтобы любовь была нам дорога, 
Пусть океаном будет час разлуки, 
Пусть двое, выходя на берега, 
Один к другому простирают руки. 

Пусть зимней стужей будет этот час, 
Чтобы весна теплей пригрела нас! 

57 

Для верных слуг нет ничего другого, 
Как ожидать у двери госпожу. 
Так, прихотям твоим служить готовый, 
Я в ожиданье время провожу. 

Я про себя бранить не смею скуку, 
За стрелками часов твоих следя. 
Не проклинаю горькую разлуку, 
За дверь твою по знаку выходя. 

Не позволяю помыслам ревнивым 
Переступать заветный твой порог, 
И, бедный раб, считаю я счастливым 
Того, кто час пробыть с тобою мог. 

Что хочешь делай. Я лишился зренья, 
И нет во мне ни тени подозренья. 

58 

Избави Бог, меня лишивший воли, 
Чтоб я посмел твой проверять досуг, 
Считать часы и спрашивать: доколе? 
В дела господ не посвящают слуг. 

Зови меня, когда тебе угодно, 
А до того я буду терпелив. 
Удел мой – ждать, пока ты не свободна, 
И сдерживать упрек или порыв. 

Ты предаешься ль делу иль забаве, – 
Сама ты госпожа своей судьбе. 
И, провинившись пред собой, ты вправе 
Свою вину прощать самой себе. 

В часы твоих забот иль наслажденья 
Я жду тебя в тоске, без осужденья… 

59 

Уж если нет на свете новизны, 
А есть лишь повторение былого 
И понапрасну мы страдать должны, 
Давно рожденное рождая снова, – 

Пусть наша память, пробежавши вспять 
Пятьсот кругов, что солнце очертило, 
Сумеет в древней книге отыскать 
Запечатленный в слове лик твой милый. 

Тогда б я знал, что думали в те дни 
Об этом чуде, сложно совершенном, – 
Ушли ли мы вперед, или они, 
Иль этот мир остался неизменным. 

Но верю я, что лучшие слова 
В честь меньшего слагались божества! 

60 

Как движется к земле морской прибой, 
Так и ряды бессчетные минут, 
Сменяя предыдущие собой, 
Поочередно к вечности бегут. 

Младенчества новорожденный серп 
Стремится к зрелости и наконец, 
Кривых затмений испытав ущерб, 
Сдает в борьбе свой золотой венец. 

Резец годов у жизни на челе 
За полосой проводит полосу. 
Все лучшее, что дышит на земле, 
Ложится под разящую косу. 

Но время не сметет моей строки, 
Где ты пребудешь смерти вопреки!